Tony van der Togt

В своей колонке в NRC Beatrice de Graaf выступает за переоценку специалистов, в том числе русскоязычных, которые могли бы лучше определить, какие интересы представляет Россия сегодня и что это означает для нас.  

Я полностью согласен с этим призывом. Я с близкого расстояния наблюдал за тем, как в Нидерландах постепенно утрачивались знания и опыт о России в годы правления Путина. И это в то время, когда значение России как раз возрастало. Какую цену мы платим за это, теперь становится все ясней.  

Долгое время считалось, что Россия все больше становится «нормальной» европейской страной, где с течением времени появится говорящая по-английски элита. Это привело к тому, что в университетах стали резко сокращать расходы на русистику и славистику. Специализированные институты, такие как Институт Восточной Европы в Амстердаме (Oost-Europa Instituut in Amsterdam) и Лейденский институт восточноевропейского права (Leidse instituut voor Oost-Europees Recht) исчезли или были интегрированы в более широкие программы Европейских исследований. 

В год России в Нидерландах и Нидерландов в России 2013 также стало понятно, насколько сотрудничество голландских и российских неправительственных организаций в политически-общественной сфере было обеднено, в основном из-за сокращения правительственных программ, таких как MATRA (поддержка социальной транзиции): количество по-прежнему активных в России нидерландских неправительственных организаций можно теперь пересчитать по пальцам одной руки. 

Тем не менее, мы и раньше могли заметить и предположить, что Россия не намеревалась стать «нормальной» европейской страной и все более решительно выдвигала на передний план свою идентичность и традиционные ценности. Русский Мир все больше выходит на первое место. Осознание этого, здесь в Голландии, кажется, пришло только с кризисом в Украине и трагедией МН-17. 

Даже бизнес-сообщество жило в предположении, что Россия – это красивый развивающийся рынок, который все больше и больше будет играть в соответствии с согласованными на международном уровне правилами. Это не так. Даже Shell был удивлен, когда они внезапно столкнулись с возражениями со стороны сахалинских властей в связи с экологией на Сахалине. Каждый человек, имеющий специальные знания о России, мог объяснить, что такого рода возражения возникают только по политическим причинам. 

И поэтому получилось так, что в нидерландском посольстве в Киеве почти не было русскоговорящих дипломатов, когда рейс MH-17 был сбит над украинской территорией. И даже сейчас в Министерстве Иностранных Дел и в различных службах, которые занимаются деятельностью России, недостаточно специалистов, которые могли бы оценить, например, значение российской пропаганды и дезинформации. Для этого в частности необходимо следить за дебатами в России, в том числе и в социальных медиа, на русском языке.

Как служба безопасности, так и служба военной разведки указывают в своих годовых отчетах на увеличение угрозы со стороны России в области политики безопасности, в том числе для нашего собственного демократического порядка. Действия хакеров, но также различные виды дезинформации и попытки политического вмешательства, например, вокруг расследования крушения MH-17 и референдума в Украине, можно точно истолковать только в их собственном русскоязычном контексте. Однако, в подготовке таких специалистов в Нидерландах упущено целое поколение.  

Как в бизнес-сообществе, так и в посольствах и консульствах слишком долго рассчитывали на местных сотрудников и специалистов по России, которые выучили русский язык еще во время своей военной службы.  

Однако, особенно после кризиса в Украине, русскоязычные сообщества становятся все более и более разобщенными, и иногда не понятно, кому принадлежит лояльность этих людей. Поэтому не стоит за границей слишком полагаться на местных сотрудников, а в Нидерландах на представителей сильно разросшегося сейчас русского сообщества. 

Что делать?

В университетах и научно-исследовательских институтах знания о России должны занять более важное место. Доскональное знание языка и культуры является обязательным условием. Славистика должна получить шанс доказать свою значимость в более широком контексте, как это уже происходит в Университете Амстердама. Стоит серьезно рассмотреть возможность объединить знания и опыт в рамках широкой межвузовской платформы или даже создать новый Восточно-Европейский институт (как это недавно было сделано в Берлине).

Подготовленным там специалистам должна быть затем предоставлена возможность применить свои знания и навыки для голландского делового сообщества, в той степени, в какой это сообщество будет заинтересовано оставаться активным в России или лучше оценивать геополитические и геоэкономические риски оценки ведения бизнеса в России.

Голландские министерства и ведомства должны лучше понимать важность региональных специалистов, особенно когда речь идет о сложных в плане языка и культуры областях, таких как русскоязычный мир. 

Не только во внешней политике, но и во внутренней политике мы все чаще сталкиваемся с угрозами со стороны России в области безопасности. Более глубокие знания российской информационной сферы становятся все более важными для точной оценки последствий.

В Гааге эти специфические знания должны быть лучше закреплены как на уровне учреждений, так и межведомственно.

Это также относится и к будущему Совету национальной безопасности (Nationale Veiligheidsraad), за что недавно выступили несколько аналитических центров (Clingendael, Гаагский центр стратегических исследований (HSCC) и Научный совет по политике правительства (Wetenschappelijke Raad voor het Regeringsbeleid)).

Tony van der Togt является специалистом по России института Clingendael

Данная статья г-на Tony van der Togt была опубликована 1 июня 2017 года на страницах одной из влиятельных нидерландских газет NRC Handelsblad. 

Перевод на русский язык - волонтеры редакции портала NewsRu.nl